Стремительное наступление советских войск помешало администрации лагеря привести в исполнение принятое на совещании в гестапо решение истребить всех узников и взорвать концлагерь.

В это время только на первом дворе Малой крепости находилось около полутора тысяч заключенных. В некоторых камерах теснилось до 90 человек. В так называемой Русской камере помещались граждане Советского Союза, которых жестоко истязали.

Миша Любкин, шестиклассник из-под Брянска, оказался в Терезине после того, как бежал через Судеты в Чехословакию из интернационального лагеря под Дрезденом. После войны он вспоминал: «Крепость, построенная Марией-Терезией, была превращена в лагерь. Рядом был Терезиенштадт, город-гетто. Через него заключенные шли к реке, а оттуда – на работу. По всей округе раздавался гул деревянных колодок, а мимо грохотали вагонетки с трупами умерших от голода людей. Так продолжалось до весны 1945 г. А 30 апреля мы проснулись от необычной тишины. Открыли двери камер. Эсэсовцев не было. Но ворота были заперты. По звуку летающих самолетов определили: наши, советские!».

В это время в крепости Терезин находилась в заключении и юная радистка из Краснодона Шура Панченко, подруга знаменитой Любы Шевцовой из «Молодой гвардии». «Немцы куда-то исчезли, - вспоминала она. - И вскоре двери моей камеры открыли русские солдаты, положили меня на носилки и вынесли из подвала. По дороге шла танковая колонна. Сколько меня били на допросах, сколько издевались фашисты, я ни разу не проронила слезу. А тут, глядя на своих освободителей, заплакала».

В одной Русской камере советские военнопленные, очевидно, не умещались. Дочь бывшего солдата Ильи Федоровича Назарова опубликовала в Интернете фотографии, сохранившиеся в семейном архиве. На снимке, сделанном в 1989 году, бывший узник Терезина Илья Назаров снят в дверях 21-й камеры, где он и его друзья-чехи находились в заключении в 1942-1943 г. Косвенным подтверждением того, что в Малой крепости в годы Второй Мировой содержалось немало пленных русских, может служить и небольшая выдержка из автобиографического рассказа кавалера двух орденов Отечественной войны и двух – Красной Звезды, бывшего сына полка и военного дирижера Владимира Лицмана. Он рассказывает: «Война для меня окончилась в Праге. В концлагере Терезин я собрал 12 наших военнопленных, бывших военных музыкантов, и создал свой первый духовой оркестр… Командир полка нас услышал и сказал: «Это будет наш оркестр».

Первые машины советской боевой техники под командованием генерала Рыбалко въехали в Терезин 8 мая. В воспоминаниях командира 32-гвардейского стрелкового корпуса 5-й гвардейской армии 1-го Украинского фронта, дважды героя Советского Союза Александр Родимцева есть описание этого момента: «Гвардейцы ворвались в Терезин, где тысячи узников уже были согнаны для расстрела - чехи, русские, мадьяры, жители многих стран Европы. Опоздай гвардейцы на полчаса, на пятнадцать минут, все было бы кончено. В этот момент генералу доложили: в толпе собранных на расстрел рожает женщина. Родимцев приказал немедленно доставить ее в медсанбат 13-й гвардейской дивизии, уже подошедшей к Терезину. После боя Родимцев прибыл в медсанбат и узнал, что узница из Венгрии, изможденная, весящая всего около 40 килограммов, родила девочку. Это было событие, взволновавшее всех жителей Терезина. По корпусу прошла весть: девочка и мать живы!» Малышку назвали русским именем Валя. Ныне Валентина Бадаш, как и генералы Рыбалко и Родимцев, в числе почетных граждан чешского города Терезин.

Кавалер пяти боевых орденов Наум Левин, прошедший войну под знаменами танковой армии генерала Рыбалко и гвардейского корпуса генерала Родимцева, вспоминает, что освободители Терезина застали в гетто узников, доведенных до крайней степени истощения: «Большинство из них были больны тифом… Из 15 тысяч мальчиков и девочек в живых остались лишь 92 ребенка. По приказу советского командования немедленно были развернуты шесть армейских госпиталей». Медсанбату пришлось много потрудиться: бушевавшая в Терезине эпидемия сыпного тифа унесла жизни свыше 2000 человек. От тифа в крепости умер, например, известный чешский композитор, профессор Пражской консерватории Рудольф Карел. Он много лет жил в России, преподавал в музыкальных школах в Ростове и Таганроге, дирижировал оркестром в Сибири и сочинил симфонию «Демон» по одноименной поэме М.Лермонтова.

Эпидемию удалось ликвидировать благодаря прибытию армейских лазаретов с передвижными лабораториями и самоотверженной работе нескольких сотен советских медиков. И ценой жизни 60 врачей и медсестер, которые умерли в Терезине. Как и погибших узников, их похоронили рядом с Малой Крепостью, на Кладбище Народов.

Через Терезин прошло свыше 120 тысяч узников из Чехии, Моравии, Германии, Австрии, Голландии, Дании, Словакии, Венгрии. 33 000 человек умерли в самом Терезине, 88 000 были депортированы в лагеря уничтожения. Выжили немногие. Среди них оказался и четырехлетний Павел Шепелев из Сочи. Отправленный военным эшелоном в Россию и выросший в детском доме, Павел мало что запомнил о своей жизни в гетто. Он узнал Терезин по фотографии в журнале и в смятении написал в редакцию: «Видел я эту церковь и площадь с липами, но плёнка проявлена не с той стороны. Вы посмотрите на снимок с обратной стороны: всё так же, только не так. Река должна быть справа от церкви, а площадь – слева. По этой дороге я ходил не раз. Я был маленького роста, и сначала показывалась башенка церкви, потом крыша с красной черепицей. Там были такие окна – как бы веселые, разноцветного стекла, и лип запах я до сих пор помню, и всю жизнь вспоминаю. И рассказываю жене, что я видел страну, где люди не говорят, а поют. И всё теперь встало на место». Туман, милосердно затянувший глубины памяти, развеялся. Запомнившаяся ребенку прекрасная страна, где все поют оперные арии, оказалась не сказочным сном, а кошмарной явью.

Окончание следует...

С культурной элитой Европы, определившей «феномен Терезина», Россию соединяло множество связей. Мы попытались найти и показали читателю лишь некоторые из этих нитей, особо стараясь подчеркнуть, какую живительную силу имело для узников воспетое Ахматовой «Великое русское слово».

Немецкий пастор Мартин Нимеллер, узник нацистских лагерей, с горечью вспоминал: «Сначала они пришли за евреями. Я молчал – я не был евреем. Затем они пришли за коммунистами. Я молчал – я не был коммунистом. Затем они пришли за профсоюзными работниками. Я молчал – я не был профсоюзным работником. Потом они пришли за мной – не осталось никого, кто мог бы помочь мне». Напомним: трагическая история Терезина как крепости-тюрьмы началась с того, что он стал концлагерем для русских. «Я молчал – я не был русским»…

Бесспорно, национальность и вероисповедание имеют значение, но есть человеческие категории более высокого порядка: гуманизм, толерантность, культура мира и ненасилия. И основа для них – способность к состраданию. Мы акцентировали те моменты и мотивы, которые позволяют нам ощутить сопричастность к трагедии Терезина. Не дистанцироваться от боли другого народа, а почувствовать, что всё это – и наше тоже! И разве они нам чужие? Те 115 мальчишек, которые организовали в Терезине свою «Республику ШКИД». Их учитель, переводивший в гетто стихи русских поэтов. Ученые и писатели, читавшие другим узникам лекции по русской классике. Режиссеры, ставившие пьесы русских авторов, и художники, рисовавшие к ним афиши и костюмы… Макс Герман – немецкий историк литературы и театра, почетный член отдела истории и театра Государственного института истории искусств в Петрограде, погибший в Терезине в 1942-м. Чешский писатель Ярослав Кратохвил, основавший в Чехословакии общество экономического и культурного сближения с СССР и погибший в Терезине в 1945-м. Хана и Павел Хаасы, Зигмунд Шуль, Эгон Ледеч, Роберт Даубер, Виктор Ульманн – композиторы, которые прошли через Терезин и погибли в лагерях смерти, а музыка их сохранилась и впервые прозвучала в Москве, в Рахманинском зале консерватории! Создатель чешской психологической прозы Иван Клима, оставивший в Терезине три года детства - по его собственным словам, «жизнь ему спасла Советская Армия». Как и другому знаменитому писателю-романисту - Арношту Люстигу, который также находился в терезинском гетто ребенком.

В мае 2008-го, выступая по чешскому радио, Арношт Люстиг поделился незабываемыми воспоминаниями об освобождении Праги: «В среду утром в город вошли русские танки. Этот день стал самым счастливым в моей жизни! Этим ребятам было, как и мне – 18. Они приехали чумазые, вспотевшие. Но для нас все они были прекрасными, люди готовы были носить их на руках, приносили цветы и продукты. Ведь они означали мир!»

Памятник маршалу Коневу в Праге мы находим без труда. На пьедестале лежит букет, ветер развевает черные ленты с надписью на чешском: "Нашим освободителям". А вот памятник Русскому Солдату в Терезине расположен вдали от туристических маршрутов. Даже местные жители затруднились указать нам дорогу к нему.

И это тоже – боль русского сердца.

Елена Логунова

ИСТОЧНИК