Из Германии прислали мне презабавную историю. Я ее слегка адаптировала - вот что получилось, чтоб не обиделась настоящая авторша...

...Иду, смотрю: на обочине дороги ёжик лежит. Но не клубочком, а лапками кверху. И мордочка вся в кровище, видать, машиной сбило. У нас тут в пригородах кого только не давят лихачи: ежи, лисы, змеи... иногда и косули попадаются. Зверей-то в здешних местах немерено!

Мне жалко его стало, завернула я его в газету, принесла домой.
Звоню мужу, Паулю, спрашиваю, что, дескать, делать-то? Он мне отвечает: отнеси в больницу, там есть неплохое ветеринарное отделение. Ладно, несу.

Зашла с ёжиком в кабинет. Встречает меня здоровенный такой Айболит, перекачанный: два метра ростом, из халата парочку простыней сшить запросто можно. "Вас ист лос?", - спрашивает, что, дескать, случилось? Вот уж, думаю, точно: лось. И прикинь: забыла, как по-немецки-то "ёж". Это уж дома я в словаре посмотрела. Ну, сую ему бедолагу: мол, такое "шайсе" приключилось, дескать, кранкен животина (больное животное!), лечи, мол, давай. Ну, намекаю, назвался лосем - люби ёжиков...

Так он и всамдели по жизни Айболитом оказался: рожа у него перекосилась, чуть не плачет.

"Бедауэрнсверт, - причитает, - тир!". Бедняжка, стало быть, бедное животное. Тампонами его протер, еще б немного- и облизал бы, аккуратно укол засандалил. Блин, думаю, мало ёжику своих иголок! И понес его Айболит в операционную. "Подождите, - мол, говорит, - час".

Ну, уходить неловко: сижу, жду. Часа через полтора выползает этот лось из операционной. Табло скорбное, как будто у меня тут родственник загибается. И вещает: мол, как хорошо, что вы вовремя принесли бедняжку: травма-де, очень тяжелая: жить
будет, но инвалидом останется. Сейчас, либе фройляйн, его забирать и даже навещать нельзя: ломняк у него после наркоза.

Я от такой заботы тихо окривела. И тут начинается полный "ам энде" (писец). Айболит продолжает: "Пару дней пациенту (nota bene: ежику!) придется полежать в отделении реанимации (для ежиков!), а уж потом потом сможете его или навестить или забрать". У меня, думаю, на лице было написано: "На хрена мне дома ежик-инвалид?".

Он вдруг спохватывается: "Но, может быть, это для вас обременительно и чересчур ответственно? Тогда вы, дескать, можете оформить животное в приют (во дела-то!).
А если же все-таки вы решите приютить его, понадобятся некоторые
формальности..."

Понимаю, что улыбаться-то никак нельзя: немец грустный, как на похоронах своего фюрера. Я гашу лыбу и тихо так спрашиваю: "А какие формальности?". Он говорит: "Договор об опеке над ёжиком, а также характеристику из магистрата". Я уже еле сдерживаюсь, чтобы не закатиться. "Характеристику на животное?", - спрашиваю. А этот Айболит на полном серьезе отвечает: "Нет, нужна характеристика вашей семьи, фройляйн, сведения о том, не обвинялись ли вы или члены вашей семье в насилии над животными?"

Ну ни фига себе! Я изо всех сил гоню из головы образ Пауля, грубо сожительствующего с ежиком! А Айболит ничтоже сумняшеся продолжает: "Кроме того, магистрат должен подтвердить, имеете ли вы материальные и жилищные условия, достаточные для опеки над животным?" Это, типа, не слишком ли мы бедны для немецкого ёжика, у меня, блин, только сил хватило выговорить: мол, я посоветуюсь с близкими, прежде чем пойти на такой ответственный шаг, как усыновление ёжика. И в довершение спрашиваю: "Сколько я должна за операцию?"

Ответ меня окончательно додавил. "О, нет, - говорит, - вы ничего не должны. У нас действует федеральная программа по спасению животных, пострадавших от людей" . И дальше (зацените все!): "Наоборот, вы получите премию в сумме 100 евро за своевременное обращение к нам. Вам отправят деньги почтовым
переводом (...восемь, девять - аут!). Мы очень благодарны за вашу доброту. Данке шён, гутхерциг фройляйн, ауфвидерзейн."

В общем, домой шла в полнейшем угаре, смеяться не было сил! А потом чёто грустно стало: вспомнила расейскую больничку и рассказы с анекдотами про лечение наших больных.

Про то, как наши просят зеленкой помазать - вперед тем, у кого горло болит, а уж после геморройным, как куски таскают по три раза в день, из дому - белье, посуду; умоляют санитарок о простейшем. В итоге родилась максима: "Лучше - ёжиком, в Германии..."