Это, наверно, хорошо иметь большую семью…
Тульчин, маленький городок, Подольской губернии, Брацлавского уезда. В восемнадцати километрах от Южного Буга - место оседлости моего несчастного народа. Здесь когда-то на улице Капцунивка, позднее Пролетарской, в домике, которого уже нет давно, жили мой дед Хаим-Пинхес и бабушка Хейвид. У них было шестеро детей – самым старшим ребёнком был Беня. Когда он подрос, его отдали на обучение к портному, так бы всю свою жизнь и работал дамским портным. Остальные два брата Ушар и Гершл, а также сестра Сури-Неха и самый младший Бузм, помогали отцу. Папа был пекарем. Бабушка тоже помогала дедушке, поэтому жили они неплохо. Вскоре, Беня женился, он привёл красивую девушку Злату, которую все в семье полюбили. Она была тихой, скромной и очень хорошей. Они ушли из отчего дома в коммунальную квартиру, которую им выделили власти.
Тульчин, милый сердцу моему городок: зелёный и чистый, особенно центральная улица; палисадники, аккуратно подстриженные; карликовые акации, издающие весной тонкий запах духов; чистая, мощёная диким камнем гранита, прямая как стрела, дорога. По обе стороны догори - магазины, ларьки, парикмахерские и разные мастерские. В городе была швейная и обувная фабрики, а также артель «Металлист». Каждый находил себе работу. Нищеты не было, жили средне, но в достатке. Богатства не показывали – такое уж было время. Тихий еврейский городок. В этот городок и приехали из Одессы мой отец с братом. Они нашли знакомого товарища Хаскеля Зисера и у него во дворе открыли «крупорушку»: двигатель тех времён – большая шестерня с грабовыми плоскими кольцами, вбитыми в неё и маленькая шестерёнка, в которой был закреплён вал, сверху большой шестерни были закреплены два ствола деревянных брусков, к которым было приделано приспособление для коней. Один человек гонял лошадей по кругу ?и это приводило в действие гранитные круги разных размеров. Большие камни мололи пшеницу и кукурузу, а крупу - маленькие жернова. Было и сито для просеивания. Так как это маленькое производство находилось недалеко от дедушкиного дома, там и познакомились в 1926 году мой отец с моей мамой Нэхой, а дядя Анчел с моей тётей Бузей. В 1927 году поженились мои родители, а в 1930 - мои тётя Бузя и дядя Анчел. Затем женился мой дядя Ушер, он нашёл свою судьбу в Томашполе - маленьком еврейском городке.
Так, братья Срулик и Анчел остались в Тульчине, приобрели свои дома и стали хорошими хозяевами своей судьбы. Никто из них не мог предвидеть, какое горе обрушится на них - этих добрых, красивых и работящих людей. А пока что они наслаждались жизнью. Выдали замуж старшую сестру Суру за дальнего родственника Лейзера Ладыжинского. Он был из бедной семьи, очень красивый парень. Ему купили лошадь и подводу, чтоб он смог работать. В первый же день, когда он выехал на базар, сёстры его сопровождали, чтоб не обидели, а не зря. Подошёл человек, попросил его отвезти мешки и вдруг появился другой извозчик и затеял драку. Сёстры бросились защищать Лейзера. Мама сорвала с него шапку и начала кричать на весь базар, что у извозчика парик. Ездовой с трудом вырвался от них, отобрав шапку, и пустился наутёк. Это я узнал позже и был очень удивлён, потому что моя красивая, спокойная мамочка больше так и никогда не была боевой. Бедная моя мать, она родила восьмерых детей! Мой отец хотел большую семью, чтоб на старости лет смогли они радоваться своими детьми. Отец был красивый и сильный человек, очень добрый в отношении с матерью и детьми.
Но не зря говорят, евреи: «Дер менч трахт, ун гот лахт», что в переводе: «Человек думает, а бог смеётся». Появился фашизм - банда людоедов и всё рухнуло.
Тульчин, милый моему сердцу городок, где я родился, где пошёл в школу в 1936 году. Отец отвёл меня в еврейскую школу, где преподавали на идиш старые и молодые учителя, отлично знавшие своё ремесло. Моей первой учительницей была лернер Круковер - замечательный педагог, она сумела привить нам любовь к еврейским писателям, к еврейскому языку. Директором школы был Киц Исаак. лернер Кипнис был отличным историком, замечательным математиком и учителем немецкого языка. Было ещё много хороших педагогов. Казалось, не учиться нельзя - всё было интересно, хотелось их слушать, но мы были детьми, и не всегда всё проходило гладко.
Однажды, кто-то из мальчиков сделал пакость - девочке из религиозной семьи вложили в учебник по алгебре кусочек сала. Я заметил, кто это сделал и начал с ними драться. Это были Эршл Ткач и Рувин Ландер. Вдруг вошёл лернер Кипнис и, растащив нас, сказал, чтобы я привёл отца в школу. Мне было стыдно перед учителем, но больше меня тревожил предстоящий разговор с отцом. Я представлял себе, как огорчится мать, узнав о драке. Я сел за парту и начал решать задачу, записанную на доске, но она не получалась. Учитель спросил: «Кто желает ответить, пусть подымет руку». Но никто не поднял руки. «Ну что ж может ты ответить?» - обратился он ко мне. Я вышел к доске и начал решать. У меня в такие минуты всегда получалось решение, вышло и тогда.
«Отлично!- похвалил меня учитель,- пожалуй, ты искупил свою вину, я очень тобой доволен. Садись, отца не надо тревожить, у него умный сын».
И все-таки я был не доволен собой, потому что позволил ребятам обидеть эту девочку.
Это было в пятом классе, мы только начинали изучать русский язык, он нам вначале плохо давался, но постепенно мы его освоили. Появилось много новых интересных книг и, кто знает, выросли бы из нас талантливые люди...
Но война перечеркнула все...
***
«Стой, сорванец! Ты зачем бьешь стекла у соседей?» - так кричал отец, догоняя своего сына. В ту последнюю субботу, 21 июня 1941 года, я, убегая домой, взобрался на двери и с помощью их, как по лестнице, залез на крышу. На ругань отца вышла мать, а за ней, цепляясь за подол платья, вышли пятеро ребятишек, шестой был у нее на руках. Это была красивая женщина тридцати пяти лет, выше среднего роста с длинной черной косой.
«Срулык, чего ты кричишь? За кем ты гонишься?» - взволнованно спросила мама отца.
«А ты посмотри на своего сына! Он на крыше!» - рассерженно ответил папа.
«Что он сделал и почему он на крыше? Это не только мой сын, но и твой тоже» - поинтересовалась мама, недоумевая.
«Он разбил стекло у Вольки Глейзера, теперь надо будет заплатить» - сказал отец.
С крыши раздается голос: «У него много стекла, может и так вставить!» «Слышишь, какой он, а ну слезай, я тебе покажу, как разбивать» - прокричал папа, начиная вытаскивать ремень из брюк.
«Срулык, не надо! Смотри, соседи собираются. Тебе не стыдно? Дети, берите отца и пошли домой» - сказала мамочка. Дети облепили отца и потянули его в дом.
«Ну ладно, дома разберусь с ним» - сказал папа.
«Сыночек, слезай, я не дам тебя в обиду» - ласково позвала меня мама.
Мама…. Милая моя мама!
Она действительно меня любила больше всех, по крайней мере, так мне казалось, может за то, что я был похож на нее. Стоял жаркий июньский день, соседи посудачили и разошлись, сплетни так и не получилось.
Сын слез с крыши, боясь угроз отца.
- Осторожно! Теперь ты расскажешь мне правду?
- Это, мама, не я!
- А кто же? Мама никому не скажет.
- Нет, это тайна.
- Ну ладно, пошли кушать, отец ждет.
Таков был порядок в доме - без отца никто не садился за стол. Мы зашли в дом. Отец, увидев меня, поднял ремень. Дети, как по команде, заревели. Продолженние>>>
